Анекдоты от Ошо
Один суфийский мистик, который всю свою жизнь оставался счастливым — никто никогда не видел его несчастным — который всегда смеялся, который был смехом, чья вся жизнь была ароматом праздника... В старости, когда он умирал — на смертном ложе, и все же наслаждаясь смертью, весело смеялся — ученик спросил: «Ты озадачиваешь нас. Ты сейчас умираешь. Почему ты смеешься? Что здесь смешного? Мы чувствуем такую печаль. Мы хотели много раз за твою жизнь спросить тебя, почему ты никогда не грустишь. Но теперь, перед лицом смерти, по крайней мере, ты должен печалиться. Ты все еще смеешься! Как ты это делаешь?»
И старик ответил: «Есть простой ключ. Я спросил моего Мастера. Я пришел к моему Мастеру молодым человеком; я был только семнадцатилетним, но уже страдающим. А мой Мастер был стар, семидесяти лет, и он смеялся, сидя под деревом, вообще безо всякой причины. Никого не было, ничего не произошло, никто не отпустил шутку, ничего. А он просто смеялся, держась за живот. И я спросил его: «Что с тобой? Ты что, сумасшедший?»
Он ответил: «Однажды я тоже был так же печален, как ты. Затем на меня снизошло, что это мой выбор, моя жизнь».
С того дня каждое утро, когда я встаю, первое, что я решаю, перед тем, как открою глаза — я говорю себе: «Абдулла, чего ты хочешь? Несчастья? Блаженства? Что ты собираешься выбрать сегодня?». И так случается, что я всегда выбираю блаженство.
И старик ответил: «Есть простой ключ. Я спросил моего Мастера. Я пришел к моему Мастеру молодым человеком; я был только семнадцатилетним, но уже страдающим. А мой Мастер был стар, семидесяти лет, и он смеялся, сидя под деревом, вообще безо всякой причины. Никого не было, ничего не произошло, никто не отпустил шутку, ничего. А он просто смеялся, держась за живот. И я спросил его: «Что с тобой? Ты что, сумасшедший?»
Он ответил: «Однажды я тоже был так же печален, как ты. Затем на меня снизошло, что это мой выбор, моя жизнь».
С того дня каждое утро, когда я встаю, первое, что я решаю, перед тем, как открою глаза — я говорю себе: «Абдулла, чего ты хочешь? Несчастья? Блаженства? Что ты собираешься выбрать сегодня?». И так случается, что я всегда выбираю блаженство.
Ежедневная медитация
месяц:10 день:6
День
Мы запрограммированы своим прошлым. Мы живем согласно своему прошлому, живем ради старого, отказываемся от нового ради того, чего уже нет. Это означает, что над нами властвует кладбище, и это кладбище постоянно тянет нас назад. Так жить нельзя. Возможно, это неплохой способ медленного самоубийства, но это не годится для того, чтобы действительно жить.
Чтобы жить по-настоящему, ты должен каждое мгновение умирать для прошлого. Тогда каждое мгновение ты будешь нов и свеж, свеж, как капля утренней росы, играющая в лучах солнца, свеж, как лотос, раскрывающийся посреди озера. Каждое мгновение должно быть свежим, молодым, живым, невинным. Тогда жизнь не будет испачкана прошлым.
Жизнь несет в себе столько сюрпризов, столько чудес, столько даров, что ты никогда не сможешь отблагодарить ее как следует. Лишь слезы благодарности, лишь сердце, исполненное благоговения, — вот, что ты можешь предложить ей в ответ.
Чтобы жить по-настоящему, ты должен каждое мгновение умирать для прошлого. Тогда каждое мгновение ты будешь нов и свеж, свеж, как капля утренней росы, играющая в лучах солнца, свеж, как лотос, раскрывающийся посреди озера. Каждое мгновение должно быть свежим, молодым, живым, невинным. Тогда жизнь не будет испачкана прошлым.
Жизнь несет в себе столько сюрпризов, столько чудес, столько даров, что ты никогда не сможешь отблагодарить ее как следует. Лишь слезы благодарности, лишь сердце, исполненное благоговения, — вот, что ты можешь предложить ей в ответ.
Вечер
Не думай, что есть обыденные вещи, и есть вещи священные. Для того, кто знает, как нужно радоваться бытию, священно все. Для такого человека нет разницы между миром и Богом — для него все Божественно. Можно сказать, что мир — проявление Бога, и можно сказать, что Бог — неявное измерение мира. Но если ты радуешься, разница между проявленным и неявным для тебя исчезает. Цветок — проявленное семя, семя — не-проявленный цветок. Ну и что? Ведь они — одно! Как этот мир и тот мир, этот берег и тот берег. Не нужно противопоставлять материализм мистицизму.
А потому радуйся самым незначительным вещам, — даже тому, что принял душ и выпил чаю. Для человека, познавшего блаженство, душ и чаепитие столь же священны, как и молитва. Такой человек во всем религиозен.
Радость сопровождается новым видением, новой перспективой. Она преображает весь мир. Рубить дрова и носить воду из колодца столь же прекрасное занятие, как и любое другое дело.
Не будь грустным и серьезным. Смейся, танцуй, пой — живи простой и скромной жизнью, не пытайся ничего улучшать, не стремись ничего достичь, не вынашивай честолюбивых планов. Жизнь великолепна в своей обыкновенности, любая попытка что-либо в ней изменить угрожает ее красоте.
А потому радуйся самым незначительным вещам, — даже тому, что принял душ и выпил чаю. Для человека, познавшего блаженство, душ и чаепитие столь же священны, как и молитва. Такой человек во всем религиозен.
Радость сопровождается новым видением, новой перспективой. Она преображает весь мир. Рубить дрова и носить воду из колодца столь же прекрасное занятие, как и любое другое дело.
Не будь грустным и серьезным. Смейся, танцуй, пой — живи простой и скромной жизнью, не пытайся ничего улучшать, не стремись ничего достичь, не вынашивай честолюбивых планов. Жизнь великолепна в своей обыкновенности, любая попытка что-либо в ней изменить угрожает ее красоте.
Медитация Здесь и Сейчас
НЕПРИВЯЗАННОСТЬ
Я не сторонник отречения. Радуйтесь всему, что дает жизнь, но всегда оставайтесь свободны. Меняются ли времена, исчезают ли какие-то вещи, ничто для вас не имеет значения. Живете вы. во дворце или в лачуге... Вы можете жить в блаженстве под открытым небом.
Постоянная осознанность, позволяющая человеку ни за что не цепляться, делает жизнь блаженной. Человек бесконечно радуется всему, что ему дано. В жизни всегда есть чем наслаждаться и чему радоваться — всегда и в избытке. Но ум слишком привязан к вещам — и мы становимся слепы к празднику, двери которого всегда для нас широко открыты.
Есть история о дзэнском монахе, дзэнском мастере. Однажды ночью к нему в хижину забрался вор, но украсть там было нечего. Мастер очень расстроился: что подумает вор? Чтобы добраться до хижины из города, ему пришлось пройти, самое меньшее, четыре или пять миль, и в такую темную ночь...
У монаха было только одно одеяло, которое служило ему для всех надобностей — было ему и одеждой, и покрывалом для кровати. Он положил одеяло в углу, но вор не разглядел его в темноте, и мастеру пришлось ему сказать, чтобы он взял одеяло; мастер попросил его принять одеяло в подарок, не уходить с пустыми руками. Вор был в полной растерянности; он так смутился, что просто схватил одеяло и убежал.
Мастер написал стихотворение, в котором говорилось, что если бы он только мог, то подарил бы этому человеку луну. Той ночью, когда он сидел — голый — в свете луны, она доставила ему особенную радость.
Жизнь всегда нам открыта. Ее даров с избытком хватает, чтобы наслаждаться и радоваться; мы всегда получаем больше, чем можем дать.
Есть история о дзэнском монахе, дзэнском мастере. Однажды ночью к нему в хижину забрался вор, но украсть там было нечего. Мастер очень расстроился: что подумает вор? Чтобы добраться до хижины из города, ему пришлось пройти, самое меньшее, четыре или пять миль, и в такую темную ночь...
У монаха было только одно одеяло, которое служило ему для всех надобностей — было ему и одеждой, и покрывалом для кровати. Он положил одеяло в углу, но вор не разглядел его в темноте, и мастеру пришлось ему сказать, чтобы он взял одеяло; мастер попросил его принять одеяло в подарок, не уходить с пустыми руками. Вор был в полной растерянности; он так смутился, что просто схватил одеяло и убежал.
Мастер написал стихотворение, в котором говорилось, что если бы он только мог, то подарил бы этому человеку луну. Той ночью, когда он сидел — голый — в свете луны, она доставила ему особенную радость.
Жизнь всегда нам открыта. Ее даров с избытком хватает, чтобы наслаждаться и радоваться; мы всегда получаем больше, чем можем дать.
