Анекдоты от Ошо
Жил-был человек, любивший ходить каждый год в день своего рождения на ипподром. Целый год он копил деньги ради только одной ставки в свой день рождения. И он проигрывал и проигрывал год за годом. Но надежда всегда возрождалась снова и снова! Каждый раз, когда он уходил с ипподрома, он решал никогда больше сюда не приходить... но целый год — это такой долгий срок! Несколько дней он помнил о своем решении, а потом надежда снова осеняла его. ″Кто его знает, — рассуждал он, — может, в этом году у меня есть шанс разбогатеть, так отчего ж не попытаться еще разок?″
К тому времени, когда пришел очередной день его рождения, он снова собрался на ипподром. Это был его пятидесятилетний юбилей, и он подумал: ″Я попытаюсь вложить в это всю душу, все, что имею″.
Поэтому он продал все свое имущество, собрал небольшое состояние — все, что заработал за все свои пятьдесят лет, все, что только у него было — и решил: ″Так или иначе, теперь все решится. Или я стану нищим, или императором; хватит быть посередине — ни то, ни се; достаточно!″
Он подошел к витринам и, прочитав имена лошадей, обнаружил лошадь по имени Адольф Гитлер. ″Это не может не сработать, — подумал он. — Такой великий человек, такой победоносный, он припугнул весь мир. Эта лошадь наверняка ужасно сильная и быстрая″. Поэтому он поставил на нее все; ну и, понятное дело, проиграл — как проигрывают все те, кто ставит на Гитлеров. Теперь ему некуда было даже пойти, ведь он проиграл и собственный дом. Ему не оставалось ничего, кроме как покончить с собой.
Поэтому он пришел на обрыв и собрался броситься вниз и покончить со всем этим. Он уже изготовился к прыжку, когда внезапно услышал голос, и он не смог бы сказать, шел ли этот голос извне или изнутри. ″Остановись! — велел ему этот голос. — В следующий раз я укажу тебе имя победителя — сделаешь еще одну попытку. Не совершай самоубийства″.
В нем возродилась надежда, он вернулся в город. Весь год он тяжело трудился, ибо ему предстояла победа, которой он добивался всю свою жизнь. Мечте пришло время сбыться. Он работал день и ночь, и ему удалось неплохо заработать за этот год. Потом, с трепещущим сердцем, он добрался до окошка букмекера и подождал. ″Отлично, — услышал он голос, — выбери эту лошадь, Черчилля″. Не споря, не пытаясь возражать, без единой мысли, совершенно не обращаясь к голосу разума, он поставил все, что у него было, — и выиграл. Черчилль пришел первым.
Он вернулся к окошку, и подождал. ″А теперь поставь на Сталина″, — посоветовал ему голос. Он снова поставил все. Сталин пришел на голову впереди всех. Теперь у него было целое богатство.
В третий раз он подождал совета, но голос сказал: ″Довольно″.
″Заткнись, я выигрываю, — возмутился он, — взошла звезда моей удачи, и никто сейчас не сможет обыграть меня″. Он выбрал Никсона, — и Никсон пришел последним.
От его богатства ничего не осталось, он снова стал нищим. Стоя там, он бормотал себе под нос: ″Что же мне теперь делать?″
″Вот, пожалуй теперь, — посоветовал ему голос, — тебе действительно стоит пойти на утес и прыгнуть!″
К тому времени, когда пришел очередной день его рождения, он снова собрался на ипподром. Это был его пятидесятилетний юбилей, и он подумал: ″Я попытаюсь вложить в это всю душу, все, что имею″.
Поэтому он продал все свое имущество, собрал небольшое состояние — все, что заработал за все свои пятьдесят лет, все, что только у него было — и решил: ″Так или иначе, теперь все решится. Или я стану нищим, или императором; хватит быть посередине — ни то, ни се; достаточно!″
Он подошел к витринам и, прочитав имена лошадей, обнаружил лошадь по имени Адольф Гитлер. ″Это не может не сработать, — подумал он. — Такой великий человек, такой победоносный, он припугнул весь мир. Эта лошадь наверняка ужасно сильная и быстрая″. Поэтому он поставил на нее все; ну и, понятное дело, проиграл — как проигрывают все те, кто ставит на Гитлеров. Теперь ему некуда было даже пойти, ведь он проиграл и собственный дом. Ему не оставалось ничего, кроме как покончить с собой.
Поэтому он пришел на обрыв и собрался броситься вниз и покончить со всем этим. Он уже изготовился к прыжку, когда внезапно услышал голос, и он не смог бы сказать, шел ли этот голос извне или изнутри. ″Остановись! — велел ему этот голос. — В следующий раз я укажу тебе имя победителя — сделаешь еще одну попытку. Не совершай самоубийства″.
В нем возродилась надежда, он вернулся в город. Весь год он тяжело трудился, ибо ему предстояла победа, которой он добивался всю свою жизнь. Мечте пришло время сбыться. Он работал день и ночь, и ему удалось неплохо заработать за этот год. Потом, с трепещущим сердцем, он добрался до окошка букмекера и подождал. ″Отлично, — услышал он голос, — выбери эту лошадь, Черчилля″. Не споря, не пытаясь возражать, без единой мысли, совершенно не обращаясь к голосу разума, он поставил все, что у него было, — и выиграл. Черчилль пришел первым.
Он вернулся к окошку, и подождал. ″А теперь поставь на Сталина″, — посоветовал ему голос. Он снова поставил все. Сталин пришел на голову впереди всех. Теперь у него было целое богатство.
В третий раз он подождал совета, но голос сказал: ″Довольно″.
″Заткнись, я выигрываю, — возмутился он, — взошла звезда моей удачи, и никто сейчас не сможет обыграть меня″. Он выбрал Никсона, — и Никсон пришел последним.
От его богатства ничего не осталось, он снова стал нищим. Стоя там, он бормотал себе под нос: ″Что же мне теперь делать?″
″Вот, пожалуй теперь, — посоветовал ему голос, — тебе действительно стоит пойти на утес и прыгнуть!″
Ежедневная медитация
месяц:5 день:3
День
Если ты можешь петь, хотя бы чуть-чуть, если ты можешь делиться радостью, хотя бы чуть-чуть, если ты можешь выразить себя, хотя бы чуть-чуть, этого достаточно — более чем достаточно.
Мы скупы — мы не способны делиться. Это самое большое несчастье, постигшее человека и все человечество: мы воспитаны так, что стали скупыми. Даже если мы что-то кому-то даем, мы не делимся, мы совершаем сделку. Мы даем в надежде получить больше. Но так не делятся — так заключают сделку.
Отдавай все, что можешь, отдавай от всего сердца. Это я называю маленькой песней. Ничего не держи в себе — вырази это. Будь как утренняя птица: птицы не заботятся, слушают их или нет. Они просто поют, выражая свою радость. Солнце взошло, пришло утро, окончилась ночь... Птицы — сама песня, они сам танец.
Только так следует жить — радоваться жизни, радоваться каждый день и делиться своей радостью со всеми: с деревом, с животным, с камнем. Делись!
Если ты окажешься способным делиться, если это будет твоей жизнью, ты станешь санньясином. Моя саннь-яса — не отказ от мира. Моя санньяса — радость.
Мы скупы — мы не способны делиться. Это самое большое несчастье, постигшее человека и все человечество: мы воспитаны так, что стали скупыми. Даже если мы что-то кому-то даем, мы не делимся, мы совершаем сделку. Мы даем в надежде получить больше. Но так не делятся — так заключают сделку.
Отдавай все, что можешь, отдавай от всего сердца. Это я называю маленькой песней. Ничего не держи в себе — вырази это. Будь как утренняя птица: птицы не заботятся, слушают их или нет. Они просто поют, выражая свою радость. Солнце взошло, пришло утро, окончилась ночь... Птицы — сама песня, они сам танец.
Только так следует жить — радоваться жизни, радоваться каждый день и делиться своей радостью со всеми: с деревом, с животным, с камнем. Делись!
Если ты окажешься способным делиться, если это будет твоей жизнью, ты станешь санньясином. Моя саннь-яса — не отказ от мира. Моя санньяса — радость.
Вечер
Будь блаженным и бесконечно любящим. Если ты блажен, но скуп, твое блаженство умрет. Чтобы блаженство было живым и безудержным, юным и свежим, делись им.
Так называемые «религиозные» люди всегда отличались скупостью. Такова их древняя традиция. Однако в скупых людях нет места для любви. Они тоже ищут блаженство и даже находят* его осколки то здесь, то там, но своей скупостью они уничтожают, разрушают, отравляют все, что бы ни нашли, и потому остаются грустными. Поэтому все святые выглядят грустными — у них вытянутые лица, они не знают, что такое любовь, смех и щедрость.
Блаженство может расти, когда ты делишься им, иначе оно умирает — источник блаженства иссякает. Чтобы источник твоего блаженства не иссяк, делись — делись со всеми, делись всем, чем можешь. И никогда не думай, что делишься с теми, кто этого недостоин, — так думают только скряги.
Тот, кто искренне хочет поделиться с другими людьми, не задумывается о достоинствах тех, с кем он делится. Достойные, недостойные... какая разница? Не это главное.
Достаточно того, что ты сам готов поделиться. И будь благодарным людям за то, что они готовы разделить с тобой твою радость.
Делиться блаженством — значит любить. Благодаря любви твое блаженство умножается. Чем больше ты любишь, тем ты блаженнее становишься; чем блаженнее ты становишься, тем больше ты любишь. Блаженство и любовь питают друг друга и превращают тебя в целостное существо.
Так называемые «религиозные» люди всегда отличались скупостью. Такова их древняя традиция. Однако в скупых людях нет места для любви. Они тоже ищут блаженство и даже находят* его осколки то здесь, то там, но своей скупостью они уничтожают, разрушают, отравляют все, что бы ни нашли, и потому остаются грустными. Поэтому все святые выглядят грустными — у них вытянутые лица, они не знают, что такое любовь, смех и щедрость.
Блаженство может расти, когда ты делишься им, иначе оно умирает — источник блаженства иссякает. Чтобы источник твоего блаженства не иссяк, делись — делись со всеми, делись всем, чем можешь. И никогда не думай, что делишься с теми, кто этого недостоин, — так думают только скряги.
Тот, кто искренне хочет поделиться с другими людьми, не задумывается о достоинствах тех, с кем он делится. Достойные, недостойные... какая разница? Не это главное.
Достаточно того, что ты сам готов поделиться. И будь благодарным людям за то, что они готовы разделить с тобой твою радость.
Делиться блаженством — значит любить. Благодаря любви твое блаженство умножается. Чем больше ты любишь, тем ты блаженнее становишься; чем блаженнее ты становишься, тем больше ты любишь. Блаженство и любовь питают друг друга и превращают тебя в целостное существо.
Медитация Здесь и Сейчас
ПОКОЙ
В течение дня, всякий раз как вспомните, глубоко расслабьтесь и успокойтесь. И чем чаще вы будете вспоминать, тем лучше. Через несколько дней вы почувствуете, что — без всякого участия с вашей стороны — установился покой. Теперь он следует за вами,
как тень.
как тень.
Бывает много уровней покоя. Первый вы можете вызвать сами, просто почувствовать, сделать себе глубокое внушение быть в спокойствии... Это первый слой. Второй уровень составляет покой, который внезапно приходит сам — вами не вызванный. Но второй уровень приходит только после первого.
Из этих двух уровней реален второй; но первый помогает проложить путь второму. Покой приходит — но прежде чем он придет, должно быть выполнено предварительное требование: вы должны окружить себя умственным покоем. Первый покой будет только умственным — он будет похож на самовнушение, он будет создан вами искусственно. Потом однажды вы видите, что вдруг появился второй. Он не имеет ничего общего ни с вашими действиями, ни даже с вами. По сути, он глубже вас Он исходит из самого источника вашего существа, безымянного существа, неделимого существа, неизвестного существа.
Мы знаем себя очень поверхностно. «Собой» мы считаем небольшой, опознанный нами участок нашей реальности. Небольшая волна названа, помечена этикеткой, но за поверхностью этой волны, в самой ее глубине — огромный океан. Делая что угодно, всегда старайтесь помнить, чтобы это действие окружал покой. Цель не в нем, в нем только средство. Когда вы его создадите, его наполнит нечто из запредельного... Нечто не созданное вашими усилиями.
Из этих двух уровней реален второй; но первый помогает проложить путь второму. Покой приходит — но прежде чем он придет, должно быть выполнено предварительное требование: вы должны окружить себя умственным покоем. Первый покой будет только умственным — он будет похож на самовнушение, он будет создан вами искусственно. Потом однажды вы видите, что вдруг появился второй. Он не имеет ничего общего ни с вашими действиями, ни даже с вами. По сути, он глубже вас Он исходит из самого источника вашего существа, безымянного существа, неделимого существа, неизвестного существа.
Мы знаем себя очень поверхностно. «Собой» мы считаем небольшой, опознанный нами участок нашей реальности. Небольшая волна названа, помечена этикеткой, но за поверхностью этой волны, в самой ее глубине — огромный океан. Делая что угодно, всегда старайтесь помнить, чтобы это действие окружал покой. Цель не в нем, в нем только средство. Когда вы его создадите, его наполнит нечто из запредельного... Нечто не созданное вашими усилиями.
